Ставка на переворот

Перестановки в вашингтонском Белом доме предвещают новый этап в борьбе с Тегераном

Власти США будут уделять более пристальное внимание иранской оппозиции. Такие выводы напрашиваются в связи со скорым вступлением Джона БОЛТОНА (на снимке) в должность помощника президента по национальной безопасности. За последнее время дискуссия в западной прессе на тему связей политика с иранской оппозицией заметно усилилась: именно ей Болтон пообещал смену режима в Тегеране к 2019 году.

Официально Болтон займет свой пост 9 апреля. Его назначение пришлось на непростое для внешней политики США время, когда ряд проблем глобального характера требует выработки четкой и скоординированной стратегии. Именно этого администрация президента США пока продемонстрировать не в состоянии.
В Иране выдвижение Болтона на столь ответственную должность уже вызвало гневную критику. Сек­ретарь Высшего совета национальной безопасности Исламской Республики Али ШАМХАНИ назвал кадровое решение президента США Дональда ТРАМПА позорным и обвинил Болтона в получении финансовых средств от Организации моджахедов иранского народа (ОМИН) - леворадикальной оппозиции, неоднократно прибегавшей к террору в целях борьбы с исламским режимом. Вероятно, одной из главных причин для подобных обвинений в адрес Болтона стала его встреча с представителями этого объединения.
Всего восемь месяцев назад на встрече с ОМИН в Париже Болтон выразил уверенность, что администрация Трампа должна избрать своей целью немедленную смену власти в Иране и признать Организацию моджахедов реальной альтернативой действующему руководству. “Результатом обзора президентской политики должно стать признание того, что плоды революции 1979 года не доживут до ее 40-летней годовщины (имеется в виду 11 февраля 2019 года. - Ред.), - заявил тогда политик. - Соединенные Штаты должны провозгласить своей линией свержение режима мулл в Тегеране. Поведение и цели режима не поменяются, и поэтому единственным решением является смена самого режима”.
Британская Financial Times указывает на неоднократные призывы Болтона оказать поддержку иранской оппозиции. Когда в январе в Исламской Республике поднялась волна масштабных протестов, политик написал в Twitter: “Если иранская оппозиция готова принять помощь извне, США должны предоставить ее”. Под оппозицией он, вероятно, подразумевал ОМИН. В западной прессе эту организацию называют хорошо подготовленной оппозиционной фракцией, которая имеет своих лоббистов в США.
В экспертной среде отмечают: решившись на поддержку ОМИН, США окажут себе дурную услугу на иранском направлении. “Не думаю, что в данной ситуации важно, насколько тесны связи Болтона с ОМИН, - заявила научный сотрудник Высшей школы экономики (ВШЭ) Юлия СВЕШНИКОВА. - У них хороший бюджет, если брать ту же конференцию в Париже, на которую сейчас ссылаются СМИ, хорошие связи, но никто в здравом уме ни в США, ни в Иране не относится к ним к симпатией. В Иране понятно: даже те, кто не одобряет действующую власть, ни при каких обстоятельствах не увидят ей альтернативу в ОМИН.
Во-первых, изначально этих людей считают подлыми террористами, предателями, от рук которых погибло много людей на заре Исламской Республики. Во-вторых, никто не ожидает, что за годы пребывания сначала в Ираке и потом в других странах ее лидеры “реформировались”. Наличие общего врага в лице действующей иранской власти не сближает часть иранского населения и ОМИН”.
Эксперт считает, что пока в Иране нет оппозиционной силы, в которую можно было бы уверенно “инвестировать”: политические оппоненты действующего руководства не демонстрируют сплоченности после подавления протестной волны 2009 года.
Тем не менее в действительности иранская политическая элита относится к фигуре Болтона очень настороженно, признает другой аналитик. “Естественно, иранская пропаганда скажет, что она ничего и никого не боится, - заявил “НГ” доцент Европейского университета в Санкт-Петербурге Николай КОЖАНОВ, который также является внештатным сотрудником российско-евразийской программы Chatham House. - На этом можно было бы поставить точку, но если говорить о реальном отношении к недавним заявлениям, то, конечно, иранцы насторожены. Для них любой вопрос, связанный со сменой режима и его подрывом изнутри, вызывает всегда болезненную реакцию. Тем более в самом Иране ситуация непростая, и режим далеко не так стабилен, как это может показаться извне. Но если говорить об ОМИН, то данная организация и ее действия всегда болезненно воспринимались самими иранцами, но эту болезненность нужно рассматривать в историческом преломлении”.
В том, что Иран обладает протестным потенциалом, сомневаться не приходится: это доказали манифестации в январе этого года. “Это была явная иллюстрация, что в стране далеко не все так гладко, как кажется, - говорит Кожанов. - Иллюстрация имеет две плоскости. Первая - это то, что внутри самой элиты существует определенный раскол. Изначально все конфликты были запущены с попытки одного лагеря натравить людей на другой, но в результате спровоцированные протесты оказались неуправляемыми. Вторая плоскость: общего объема недовольных пока еще не хватает для реального восстания, реальной революции, однако уже произошло качественное изменение. Если в 2009 году на протестную акцию народ выходил, требуя изменения в рамках режима, и это был средний класс, то в январе 2018 года у протеста оказалась широчайшая география: кто-то говорит 72, а кто-то - 100 населенных пунк­тов. Это в массе своей уже был не средний класс, а те, кого режим считал своей опорой, то есть бедные слои, рабочий класс”.
Вышедшие в январе 2018 года на улицы Ирана люди зачастую требовали не только экономических преобразований или реформ, но и смены режима как такового, говорит эксперт. “Сейчас в стране психологическая апатия на всех уровнях, - отмечает Кожанов. - Низы находятся в прострации, потому что не видят для себя экономического будущего. То, что им было обещано после снятия санк­ций, не случилось. Средний класс не верит в перемены. Верхи тоже пребывают в апатии, потому что они понимают, что изменить экономическую и политическую ситуацию, в которой оказался Иран, невозможно. Фактически их ждет долгосрочная борьба за выживание. И это состояние чувствуется и на улицах Тегерана, и в поведении людей, и в разговорах. Для режима это не сулит ничего хорошего, потому что рано или поздно такая апатия может перерасти в злобу или раздражение и перелиться в еще более масштабную волну, чем мы видели в начале 2018 года”.
В западной экспертной среде не исключают резкой перемены в политике Белого дома на иранском направлении. “За исключением экономической сферы и, соответственно, решения выйти из Транстихоокеанского партнерства и ввести односторонние тарифы на сталь и алюминий, внешняя политика США продемонстрировала значительную преемственность как по Северной Корее, так и по борьбе с ИГ (“Исламское государство”), - напомнил старший научный сотрудник американской независимой корпорации RAND Уильям КОРТНИ, который был послом Соединенных Штатов в Грузии и Казахстане, а также занимал пост директора по России, Украине и Евразии в Совете по национальной безопасности США во времена президента Билла КЛИНТОНА. - Тем не менее изменения в политике могут произойти в будущем в некоторых областях, это будет зависеть от действий других (акторов. - Ред.), уровня дискуссии и политических приоритетов”.
“Независимая газета”