Олжас Сулейменов - о танках и демократии
К 80-летию Абульфаза ЭЛЬЧИБЕЯ, второго президента Азербайджанской Республики
Я встречался с Абульфазом Эльчибеем дважды. В январе 1990 года и в 1993 году 2 июня.
I
…Почти все депутаты Верховного Совета СССР, избранного в 1989 году, размещались в гостинице “Москва”. Январь 1990-го был не в меру сырым и студеным. Я отлеживался в номере с высокой температурой. Глубокой ночью телефонный звонок: “Олжас, это я - Бахтияр Вагаб-заде. Танки вошли в Баку, давят людей. Приезжай!..”
Я вызвал машину, приехал в аэропорт. Пассажирские самолеты в Баку не летали. Вернулся в гостиницу. Улететь удалось вечером следующего дня на каком-то военно-транспортном самолете. Прибыли в Баку часов в 10 ночи. Из аэропорта военные довезли до станции метро. Никого на перроне. Поезда ходят по расписанию. Но абсолютно пустые, и черные ленты на каждом вагоне. Чувствовал себя как на премьере нового фильма БЕРГМАНА.
Доехал до центральной станции. Пустые улицы, хорошо освещенные. Комендантский час. Патруль. Предъявил удостоверение депутата. Они объяснили, как дойти до гостиницы. Высокий, многоэтажный отель, сплошное стекло. Ни одного освещенного изнутри окна. Постучал в стеклянную дверь. Там возникло лицо пожилого человека: “Олжас! Сулейменов!..” В те месяцы TV по всей стране целыми днями транслировало заседания Верховного Совета СССР.
Двери распахнулись, и целая группа работниц отеля, обнимая, что-то высказывая, проводила меня до номера. Лифты не работали. Я попросил номер на втором или третьем этаже. Они замахали руками: “Нельзя! Надо высоко!” Довели меня до одиннадцатого. “Сюда не поднимутся!” В номере включили свет. Я увидел на полу несколько автоматных пуль. “Здесь совсем немного! На нижних этажах много. Они с площади во все стороны стреляют. И по гостинице. Пьяные, наверное!”
От этих женщин слух о моем приезде разнесся по городу. Уже через час стали появляться люди. Даже знакомый по Алма-Ате фельдшер Закир МАМЕДОВ пришел с набором народных снадобий от простуды.
Под утро пришли двое. Один представился: “Абульфаз”. Давно не бритый, подавленный. Из слов спутника понял, кто это. Слышал о нем как об одном из лидеров “Народного фронта”, неформального движения, требующего независимости Азербайджану.
Такие движения возникали в то время почти во всех республиках СССР. Порождение политики ГОРБАЧЕВА, провозгласившего в 1985 году перестройку под категорическими лозунгами: демократия, новое мышление.
В декабре 1986 года молодежь Алма-Аты вышла на улицы, заняла площадь перед зданием ЦК. Армия справилась. Количество жертв до сих пор неизвестно.
В апреле 1989 года подобное случилось в Тбилиси. Армия и там “не подвела”.
Теперь вот Баку.
Я понял, что “Народный фронт” разгромлен и уцелевших активистов теперь будут преследовать “как положено”. Все квартиры, где Абульфаз мог бы просто переночевать, конечно, заблокированы. И его привели в мой номер как в единственно безопасное для него место: сюда не придут арестовывать.
Я разместил Абульфаза в другой комнате. Часов в 12 следующего дня, заперев номер, отправился в город.
О моем приезде уже знали и власти. Их машина довезла до ЦК.
Большое фойе. Пара взводов морской пехоты. Пулемет на высоких ножках. Подняли на нужный этаж. Спросил у сопровождающего: “Сколько людей работает в этом здании? Наверное, несколько сот?” Он грустно улыбнулся: “Сейчас нас семнадцать”.
Я зашел в большой кабинет. Там ПРИМАКОВ Евгений Максимович, председатель Верховного Совета СССР, маршал ЯЗОВ, министр обороны, и генерал ВАРЕННИКОВ.
Я сказал, что представляю группу депутатов, которым буду докладывать о том, что здесь происходит. Примаков, конечно, знал: меня никто официально не командировал в Баку. Но был уверен: выступлю, доложу свои наблюдения и выводы всему депутатскому корпусу. И на всю страну.
Им, конечно, уже сообщили, что Абульфаз Эльчибей скрывается в моем гостиничном номере.
Я рассказал о своих первых впечатлениях, траурных лентах на вагонах метро, расстрелянных окнах Центральной гостиницы, легковых машинах, раздавленных танками на Тбилисском проспекте (по дороге в ЦК успел проехать и по таким местам).
По реакции понял: им слушать было крайне неприятно. Мой рассказ заставил Язова задержать взгляд на генерале. Маршала я хорошо знал: с десяток лет назад он был главой военного округа у нас, в Алма-Ате, не раз встречались. И потом, когда организовал движение против ядерных испытаний под Семипалатинском, было несколько официальных встреч.
Я сказал, что предлагаю прямо сейчас решить вопрос о судьбе Абульфаза Эльчибея. Руководители боевого крыла “Народного фронта” арестованы. Абульфаз - ученый, гуманитарий, является представителем мирного, цивильного крыла этого движения, с ним надо работать, он пригодится будущему Азербайджану и СССР. “Поручаюсь за него”.
Примаков, соглашаясь, кивнул. Язов и Варенников этот жест видели и не возразили.
Абульфаз остался на свободе.
В Москве я выступил на закрытом заседании Верховного Совета, где откровенно рассказал об увиденном и назвал действия танковой группы фашистскими. Таким мне запомнился Черный январь 1990 года.
Возможно, впечатление, произведенное танками в Баку, оказало какое-то тормозящее влияние на действия танков Кантемировской дивизии, введенных на улицы Москвы в августе 1991 года. Язов и Варенников выполнили приказ главы путча ЯНАЕВА, и танки вошли. Вошли и простояли как пугала на площади перед Домом правительства. Своей бездеятельностью укрепили нарождающийся режим ЕЛЬЦИНА, который должны были помочь остановить. Язов и Варенников оказались в тюрьме. СССР развалился.
Военным ученым вместе с политиками стоит подумать о роли танков в многочисленных историях ХХ века, связанных с освоением термина “демократия”.
II
В мае 1993 года международное антиядерное движение “Невада - Семипалатинск” получило от зарубежных спонсоров большую партию консервированного детского питания для населения областей, пострадавших от ядерных испытаний. Мы распределили почти всю эту помощь по семьям с малыми детьми. Наши активисты в районах получили строгое указание - ни одна баночка не должна оказаться на базаре.
Значительную часть этого дара мы решили выделить детям воюющих республик, вчера еще “братских” Таджикистана, Азербайджана, Армении. Частная авиационная компания, руководители которой были членами “Невады”, выделила нам самолет. Мы загрузили в него 60 тонн детского питания, написали по всему борту слова “Дети не виноваты!” и утром 1 июня, в Международный день защиты детей, вылетели в Душанбе. Оттуда через три часа должны были быть в Баку, и далее засветло надо было успеть в Ереван. Таким был план.
Но в Душанбе нас никто не встретил, хотя правительству сообщили о цели нашего прилета и времени прибытия. Как мне потом стало известно, глава местной власти узнал, что я дружил с таджиками, которые оказались его врагами (“поддерживает другой клан”), и потому дал указание не встречать. А нас в самолете всего четверо и экипаж. Мы сами вручную выгрузили на поле местного аэродрома 20 тонн. И я упросил охрану свозить меня в город, чтобы найти знакомых писателей. Без надежной охраны этот груз в тот же день мог оказаться на рынке голодающего города. И в конце концов нашел достойных людей. Но только к вечеру.
В Баку прилетели уже ночью. Встречали люди из правительства.
Я торопил выгрузку очередных 20 тонн. Знал, что все они завтра же будут доставлены в лагеря беженцев, возникшие под Баку. Там уже почти миллион человек, успевших уйти из Армении, Карабаха и районов, каждый день теряемых в этой несчастной войне.
Наш летчик запросил свои инстанции. Доложил мне, что не получил разрешения лететь в Ереван. “Собьют”. А завтра лететь туда уже не имело такого смысла. Наша акция имела символическое значение именно 1 июня, которое заканчивалось через 15 минут. И я распорядился выгрузить и последние 20 тонн, присоединив их к тем, что уйдут к беженцам.
Утром следующего дня встретился с президентом.
Эльчибей выглядел вполне спокойным. Хотя взбунтовавшиеся части Сурета ГУСЕЙНОВА двигались к Баку, чтобы сместить его и предать суду.
Я спросил, сколько у нас минут для разговора. “Время есть”, - сказал Абульфаз. Хотя я знал, что вокруг Баку уже рыли траншеи и начинали строить баррикады, готовясь к обороне от войск Гусейнова. А противник, воспользовавшись тем, что азербайджанские власти обороняются друг от друга, занимал район за районом и тоже мог подойти к столице. Поэтому я не стал отнимать у президента время, но успел высказаться о двух его главных ошибках как политика.
(Всего год назад, вступив в должность, он провозгласил как цель идею присоединения к Азербайджану районов Ирана, населенных десятками миллионов иранских азербайджанцев. Иран сразу стал врагом Баку, что сказалось на войне Азербайджана за Карабах.
Совершив официальный визит в Москву (12 сентября 1992 года) для подписания договора с Россией “О дружбе, сотрудничестве и взаимной безопасности”, он демонстративно отказался говорить по-русски, вел переговоры только через переводчика. И потом в речах не стеснялся выступать против всего русского. Я не удивился, когда узнал, что основной силой, бравшей города Нагорного Карабаха, были русскоговорящие профессиональные солдаты. Потом я встречался в Москве с российскими военными, на груди которых среди медалей видел и такую - “За Карабах”.
Изначально противопоставив Азербайджан двум главным соседям - Ирану и России, президент Эльчибей подложил под независимость своего государства две страшные, почти атомные бомбы.)
Идя на встречу, я прочел в свежей бакинской газете сообщение, что вчера пятерых русских солдат, взятых в плен, военный трибунал приговорил к расстрелу. Казнь должна состояться в течение 48 часов после приговора. Я попросил президента указом помиловать их, заменить расстрел тюремным сроком: “Взяты с оружием в руках на азербайджанской территории, значит, военные преступники. Но президент помиловал”. Завтра об этом напишут все главные российские газеты. И отношение к Азербайджану будет меняться.
Но Эльчибей не согласился: “Все должно быть по закону. Как суд постановил, так пусть и будет!”
Через час я улетал. Наш самолет с далеко видной надписью на борту “Дети не виноваты!” был заправлен, готов взлететь.
Я думал, глядя на эту надпись, что народы в какие-то моменты, увлекаясь, как дети, эмоциональными речами, избирают на площадях новых поводырей. Неопытных, непрофессиональных политиков, не знающих дороги в будущее. Они ведут свои народы к пропасти.
Уже в самолете записал эту мысль и вспомнил свои поездки в 60-70-х годах. Я как член Международной ассоциации писателей, а потом и как один из руководителей советского комитета по связям со странами Азии и Африки побывал почти во всех новых государствах, добившихся деколонизации. Был знаком со многими первыми президентами этих независимых государств. Я встречался с ними и на писательских конференциях, потому что они были писателями - и ТАРАКИ, и Аугустино НЕТТО…
Грамотные, речистые, они назначались вождями национально-освободительных движений и после обретения подаренной независимости становились руководителями своих стран. Я бывал в этих странах, когда они еще были вполне сытыми, ухоженными колониями, и через годы после обретения самостоятельности. Голод, нищета, межплеменные распри, гражданские войны. Тогда я понял, что вождям со школьным образованием или даже с высшим гуманитарным власть сразу предлагает решать запутанные, сложные задачи высшей математики. Так случилось и в России - в 17-м и несколько лет позже. А теперь случайно обретенная независимость обрушилась на осколки распавшейся державы. Заполыхали гражданские войны.
…Я уверен: если бы Горбачев не увел опытного Гейдара АЛИЕВА в Москву на второстепенную должность, не случилось бы ни Сумгаита, ни Акдама, ни Карабаха. А если бы после распада СССР Гейдар Алиев не вернулся на родину, Азербайджана как независимого государства могло и не быть. Он, к счастью, возвратился, и уже в конце июня парламент республики проголосовал за лишение Абульфаза Эльчибея президентских полномочий и передачу их Гейдару Алиеву. Это, к сожалению, произошло с большим опозданием: беженцы из Карабаха и семи других районов до сих пор не могут вернуться на свои родные земли.
***
…Похожая история приключилась и с Грузией. Звиад ГАМСАХУРДИА - филолог, пламенный оратор, националист - был избран площадью, ею назначен президентом. Его лозунг “Грузия - для грузин!” тут же расколол многонациональную Грузию на воюющие друг с другом части.
В феврале 1994 года я прилетел в Грозный на 50-летие выселения вайнахов (чеченцев и ингушей) в Казахстан. Только трое выступили на скорбно-гневном митинге. Открыл его муфтий Мухамед, потом дал слово мне. Я говорил о Казахстане, который был превращен СТАЛИНЫМ в реальную “тюрьму народов”. В толпе слушавших большинство были молодые люди, родившиеся “на нашей каторге”. Я сказал, что они должны прожить свою жизнь без тех потрясений, что испытали их отцы и деды. Закончил словами: “Пусть не придет война на землю вайнахов!”
(Война пришла в том же году. Из тех тысяч молодых, что стояли на площади, почти никто не дожил до наших дней.)
Завершил митинг генерал ДУДАЕВ: “Если кто-то попытается снова отнять Родину, мы все ляжем костьми, но на родной земле!”
Джохар Дудаев был талантливым военным, прекрасным оратором, но неопытным политиком, не познавшим правду слов “политика - это искусство компромисса”.
Потом был военный парад. По площади проехало несколько старых танков, промаршировали “молодые-необученные” в камуфляже, и в конце провезли на орудийном лафете тело Звиада Гамсахурдиа, последние свои дни скрывавшегося в Чечено-Ингушетии. Там его и достали.
***
Гейдар Алиев через несколько лет помог Абульфазу вернуться в политическую жизнь: его избрали председателем Демократического конгресса Азербайджана, который ратовал за избирательную реформу и демократические выборы. Но его выступления уже не производили былого впечатления на народ, хотя теперь они были более наполнены реальным анализом региональной и мировой ситуации.
В 2000 году Эльчибей скончался в турецком госпитале от болезни. Его тело предали земле в Баку на Аллее почетных захоронений. Первыми на ней стали могилы активистов “Народного фронта”, которые защищали баррикады на Тбилисском шоссе и были раздавлены танками в январе 1990 года.
Олжас СУЛЕЙМЕНОВ, фото c сайта sputnik.az, Алматы
