Туда ей и дорога
Может ли нынешняя Россия стать частью “большой Европы” или у “Азиопы” всегда будет некий особый путь?
Хотя российская политика последних лет в основном критикует европейский путь и западные ценности, тем не менее Россия гораздо ближе к европейскому мироустройству, чем кажется. Когда в ходе дискуссии на открытии ХIХ Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Сочи президент РФ Владимир ПУТИН назвал страну “преимущественно европейским пространством”, это не было лишь дипломатичным реверансом в сторону собеседника.
Тема “европейскости” России возникла в ходе выступления на фестивале в Сочи молодого французского политолога, выпускника МГИМО Николя ШАРРАСА. Он выступал по-русски, сказав, что хочет “посвятить жизнь” налаживанию отношений между Россией и Францией и противодействовать тем, кто пытается “любой ценой столкнуть лбами Россию и Европу”.
Путин в ответ заговорил о европейской судьбе России. По его мнению, хоть наша страна и расположена в евразийском пространстве, но “с точки зрения культуры, даже группы языка, истории это, безусловно, прежде всего европейское пространство”. Люди, населяющие Россию, являются носителями европейской культуры, отметил Путин.
Тема “географического” и “геополитического” места России в мире - одна из важнейших в нашей политической истории как минимум на протяжении последних трехсот лет.
Первым, как известно, прорубил “окно в Европу” император Петр I,
попытавшись европеизировать Россию, прежде всего технологически, но не политически. Хотя политическая реформа подчинения церкви государству через Священный синод тоже считывалась частью тогдашней церковной элиты и народом как “западная ересь”. Не случайно по России стал гулять миф об императоре Петре как об “антихристе”.
С тех пор в России, несмотря на смены эпох, глобальные потрясения, закат сначала российской, а потом и советской империй, не утихают споры о том, является ли Россия Европой, Евразией (как иногда еще говорили - “Азиопой”) или вообще отдельным “политическим континентом”. Неким мостом между Европой и Азией.
Это даже шире, чем стандартные споры славянофилов и западников. Это дискуссия о том, может ли Россия стать частью “большой Европы” в политическом смысле или у нас всегда будет некий особый путь.
От ответа на вопрос, Европа ли Россия, который в разное время задавали себе российские элиты, напрямую зависела внутренняя и внешняя политика страны. И это взаимное “притяжение-отталкивание” России и Европы сохраняется до сих пор.
Когда Путин сказал на фестивале, что люди, населяющие Россию, являются носителями европейской культуры, он просто констатировал факты. Мы охотнее смотрим западное кино, чем восточное. Мы в подавляющем большинстве носим одежду и обувь, сделанную по западным лекалам (пусть и в Китае). Просвещенная и наиболее зажиточная часть нашего общества предпочитает отдыхать и учить детей именно в Европе, а не в Азии или Африке.
Москва никогда еще не выглядела внешне таким западноевропейским городом, чем местные власти, очевидно, гордятся.
Мы видим явно европейские ходы в нашей рекламе. Мы заимствуем европейские, а не азиатские форматы телевизионных шоу, как развлекательных, так и общественно-политических. Даже нынешняя российская пропаганда, которую многие считают самобытным информационным оружием, - это лишь доведенная до крайности, гораздо более вульгарная калька западных аналогов.
Вообще, сами бесконечные российские словесные и буквальные, “горячие” войны с Европой - от Петра I до наших дней - лишь способствуют европеизации России. Правда, крайне медленной и непоследовательной, с явными откатами в сторону иногда слишком прямолинейно понимаемой “самобытности”.
Живущий в Лондоне (еще один важный штрих: основные маршруты экономической, научной и интеллектуальной эмиграции из России как раз западные) известный российский политолог Борис ПАСТУХОВ отметил: “Запретив поставки сыра и колбасы из Европы, Россия отнюдь не отказалась от главной статьи своего импорта - от приобретения нужных ей идей. Просто теперь из Европы в Россию поступают другие идеи, чем раньше. Была мода на либеральные идеи, пришла мода на идеи реакционные”.
Действительно, сама Европа была и остается очень разной. Единой Европы, как и единой европейской политики или единого европейского взгляда на мир, не существует. Потому сегодня уже мало сказать российскому народу - иди в Европу. Надо обязательно уточнить - в какую.
Мы хотим в Европу, но в ту ее часть, которая скорее осталась в европейском прошлом, чем в настоящем и тем более будущем.
Именно поэтому с политической точки зрения “европейскость” России менее очевидна, чем с культурной. Вся наша официальная пропаганда последних лет (причем так бывало и раньше) строится на отталкивании от Европы и западных ценностей. Мы на словах против (о чем особенно открыто говорит близкая к светской власти РПЦ) приоритета прав человека над интересами государства. В России принято скептически относиться к идеям внешней толерантности к “другому” и политкорректности - крайне важным для европейской культуры.
Есть еще одно принципиально важное различие между российским и традиционным европейским восприятием мира. В российской традиции Зло всегда “относительно”, “неоднозначно”, “сложно” и потому его не всегда легко отличить от Добра. В европейской традиции Добро и Зло абсолютны, а их различение просто и однозначно. Об этом различии между Россией и Европой много говорит и пишет один из лучших российских исследователей и знатоков классической европейской культуры Ольга СЕДАКОВА.
В России невысоко ценят институты государства - для нас куда важнее персоны, роль личности в истории и повседневной политике. И в этом мы тоже отличаемся от Европы.
Один из столпов демократии европейского образца - принцип разделения властей. В России настоящего разделения и независимости друг от друга исполнительной, законодательной и судебной власти не было никогда. Нет его и сейчас - исполнительная власть у нас явно “главнее” остальных ветвей.
Тем не менее именно Европа и Запад по-прежнему являются камертоном, точкой отсчета для российской внутренней и внешней политики.
Мы делаем либо “так, как в Европе”, либо специально “не так, как в Европе”.
Одной из главных причин нового витка напряженности в отношениях России с Европой стал европейский выбор Украины. При этом сама Россия свой выбор пока так до конца и не сделала. Однако необходимость и важность такого выбора сохраняется. А сам этот выбор, если он будет сделан окончательно (да и если не будет - тоже), во многом определит и наше место в мире, и уровень развития нашей страны.
Проблема в том, что, пытаясь “догнать и перегнать Европу”, Россия постоянно застревает в европейском прошлом, избегая ответов на давно назревшие вопросы и направленных в будущее шагов. Болезни Европы хорошо известны: кризис ценностей, проблема мигрантов, боязнь утратить глобальное влияние и место под солнцем под натиском азиатских экономических гигантов и исламского мира. Только если задуматься, российские болезни почти не отличаются от европейских.
Газета.Ru
