Игра по-крупному,

или На какого коня поставит Казахстан в валютно-нефтяной байге?

Национальный банк только что (это всегда делается с требующим сбора данных отставанием) опубликовал платежный баланс Казахстана за III квартал. Так вот, счет текущих операций, который в I квартале был сведен с плюсом - $6,19 млрд., а II квартал дал только $0,39 млрд., - принес, вернее унес, минус $1,42 млрд. Поясним: этот счет показывает, как складывается баланс всего экспорта и импорта вместе со всеми другими входящими-выходящими валютными потоками в чистом виде. То есть без учета тех капиталов и финансов, которые для поддержания платежного баланса (и курса тенге) Казахстан занимал бы дополнительно, или сам давал бы в долг, или тратил бы из своих резервов.

Дело вовсе не катастрофическое, и в более благополучные годы случались поквартальные минусы, однако факт налицо: уже сентябрьские итоги показали существенное проседание для нас внешне­экономической ситуации. Хотя главные приключения с падениями нефтяных цен и курса рубля начались лишь с октября, с совсем уж ошарашивающими кульбитами под самый занавес уходящего года.
Кстати, вот как раз замыкающие итоги платежного баланса - прирост или уменьшение золотовалютных резервов Национального банка и пополнение Национального фонда - публикуются ежемесячно. И вот свежий итог: ЗВР за декабрь чуть-чуть приросли - на $0,3 млрд., зато запасы Нацфонда упали сразу на $3,2 млрд. А это, я вам скажу, уникально: динамика Национального фонда всегда была положительной. Даже в кризис 2007-2008 годов, когда на поддержку БТА и других попавших в дефолт банков пришлось выделить, как известно, $13 млрд.
Единственная зазубринка в отчетности НФ - это переход с января на февраль 2009 года, тогда запасы Национального фонда с $27,96 почему-то упали сразу до 22,32 млрд. Получается, кто-то для чего-то вывел из НФ как минимум пять с половиной миллиардов долларов непосредственно перед той неожиданной (как и в прошлом феврале) девальвацией. И с такой “неожиданностью” стоило бы разобраться.
Впрочем, кто старое помянет…
Что же до нашей сегодняшней ситуации: обещание не допустить девальвации обошлось правительству затратами примерно трех миллиардов долларов из своих запасов в течение декабря. При этом не важно, были ли эти деньги заведены из Нацфонда на что-то из обещанного в НЭП “Нурлы жол” полезное, или их просто спалили на бирже ради поддержания курса тенге, или спад произошел из-за уменьшения отчислений в Нацфонд сырьевых экспортеров - итог один: теперь месяц от месяца придется жить за счет запасов нагулянного в “тучные” годы нефтедолларового “курдюка”.
Это так, поскольку начало января принесло дополнительное падение нефтяных цен и ослабление рубля - и это отнюдь не циклические колебания.
Посмотрим правде в лицо: цены на нефть и, соответственно, на российскую валюту опускает не какая-то мировая экономическая ситуация, хотя она действительно неблагоприятная. Дело здесь не в замедлении потребления и не в игре саудитов против американской сланцевой нефти, хотя все это имеет место быть.
Дело серьезнее: из нефтяной цены вынута биржевая фьючерсная “премия” - целенаправленно против России, Путина и Евразийского союза. И этот контрцикл продлится долго: до того момента, когда Путин уйдет или его уйдут, Российская Федерация разойдется по федеративным швам, как бывший СССР, а проект Евразийского союза будет окончательно перечеркнут.
Либо (а как раз по такому сценарию события и будут развиваться в предстоящие сложные годы) Россия, падая в своей внешнеэкономической и долларовой зависимости все ниже, на ее преодолении и начнет реально подниматься. Начало чему мы увидим уже в наступившем году, но процесс будет слишком противоречивым, трудным и долгим, чтобы ждать быстрого ухода неприятностей и прихода оптимистического времени.
В любом случае комфортных для нашей экономики нефтяных цен под 80-100 $/баррель уже не будет, а почему - это полезно осознать уже сейчас. И вот почему.
Сама по себе стоимость добычи и доставки до терминалов где-то от 5-7 $/баррель для прибрежных арабо-иранских нефтепромыслов и не более 10-20 $/баррель даже для нашей более трудной и далекой нефти. Плюс еще навес в 20-30 $/баррель, необходимый для интенсификации истощающихся скважин, разведки и обустройства новых месторождений. То есть на уровне даже и 30 $/баррель мировой нефтяной рынок вполне работоспособен и сейчас, и на достаточное количество лет вперед. Конечно, необходимость инвестирования в сланцевые и шельфовые месторождения неизбежно повысит себестоимость нефтедобычи в будущем, да и сейчас любая военная или техногенная коллизия может опять взметнуть цены. Но стратегическая мировая цена нефти на все годы вплоть до полного обрушения или неотменяемого становления Евразийского союза - это та, при которой не сводится ни бюджет, ни платежный баланс России. А заодно и наши с вами.
Механизм же поддержания такой убийственной цены в руках всего нескольких крупнейших мировых банков и фондов - это регулирование фьючерсной надбавки. Все, что выше примерно 30 $/баррель, - это спекулятивный навес от биржевой торговли фьючерсными нефтяными контрактами. То есть торговли будущей нефтью, которую еще только предстоит добыть и продать. Причем объем этих фьючерсов в несколько раз больше реальных физических объемов потребления и, соответственно, мировой добычи нефти. Вот почему чуть больший или чуть меньший оборот этих наполненных не нефтью, а долларами фьючерсов влияет на нефтяные цены куда существеннее, чем решение ОПЕК понижать или повышать квоты реальной добычи.
Маленькая - на 350 миллиардов долларов - иллюстрация. За “тучные” годы роста сырьевых цен Казахстан экспортировал округленно 800 млн. тонн нефти. И в них, если взять разницу между затратами на добычу и транспорт (включая все налоги и откаты), с одной стороны, и конечную биржевую цену - с другой, сидят вот эти самые $350 млрд. как минимум. Подчеркнем: это не вознаграждение нефтяникам за их действительно нелегкий труд и не заслуженная искусными менеджерами прибыль - это чисто фьючерсный биржевой подарок мирового рынка нашему суверенному Нефтестану. За этот счет мы имеем величественную Астану, шикарные торгово-развлекательные центры, полную автомобилизацию всей страны и потрясающие родовые особняки новоявленной знати. Хотя не имеем собственных ГСМ, продовольствия, бесплатного образования и обеспеченных пенсионеров.
Но в любом случае этот цикл закончился.
А сейчас, повторим, игра более чем серьезная: либо финансисты Уолл-стрита и Лондон-Сити доведут до удушения экономику, а с нею и политический режим России, либо уже сам режим, логикой противостояния ведомый к отказу от плавающего курса рубля, внешнего финансирования и сквозного фондового рынка, вымывающего из страны ресурсы, будет все больше подрывать фьючерсную, а за ней и всю долларовую мировую пирамиду.
Спрашивается, где здесь наше место и какова роль Казахстана в этой еще только разгорающейся мировой валютно-нефтяной байге?
Пока что она всецело сводится к пассивно-выжидательной контрциклической политике правительства и Нацбанка, что имеет свой смысл - дождаться, на что решится или не решится президент Путин. Если он не решится на кардинальную замену нынешних “либерал-монетаристов” в Центробанке и правительстве России, тогда ситуация будет киснуть и накаляться еще дальше. Вместе с нашей, оставляя казахстанскому премьеру и председателю Нацбанка безвариантную необходимость все больше палить валютные резервы, а населению и бизнесу ждать “не­ожиданную” девальвацию.
Если же Россия начнет (а она - начнет) перекладывать экономический руль, тогда и нам придется поспешать вслед за ней. Что не очень хорошо, особенно в неподготовленном виде. Конечно, функ­циональным единицам в нашем правительстве и Национальном банке все равно что исполнять. Но если они уже сейчас напускают туману насчет ближайшего будущего тенге, как положиться на них в предстоящих серьезных поворотах и испытаниях?
Я, честно говоря, начал писать этот материал в намерении изложить, что же делать-то. В частности, как начать избавляться от посредников, душащих нашу экономику сильнее низких нефтяных цен. Однако вне понимания, в каком опасном тупике топчется наше контрциклическое правительство, не увидеть и выходов из него.

Пётр СВОИК, рисунок Владимира КАДЫРБАЕВА, Алматы