24 октября 2016, 20:48 5564

Данияр АШИМБАЕВ, политолог: Нельзя вырывать декабрьские события из контекста эпохи

В Астане стартует череда мероприятий, посвященных 30-летию декабрьских событий 1986 года в Алматы. Немного смущает риторика этих собраний. В анамнезе вырисовывается “империя зла” - Советский Союз, - насаждавшая тоталитаризм и угнетавшая народ, против которой и был поднят массовый народный протест. Между тем такая подача, которая, пожалуй, была актуальна в 90-е годы, когда в обществе царила эйфория по поводу того, что оно порвало с “темным советским прошлым”, сегодня выглядит несколько натянутой. Мы побеседовали с казахстанским политологом Данияром АШИМБАЕВЫМ (на снимке) о том, не пришло ли время для пересмотра подходов к исследованию этих событий.

- В декабре нынешнего года исполняется 30 лет протестам в Алматы. Срок достаточный для всесторонней рефлексии, тем не менее в интерпретации этих событий до сих пор довлеет попытка их мифологизировать. Не пришло ли, по вашему мнению, время поубавить градус оценок и сформировать более актуальный научный дискурс вокруг этой темы?
- Если говорить о событиях в Алматы 1986 года, то следует разделить сами события и их оценку. Понятно, что оценка декабрьских протестов встроена в современную казахстанскую идеологию. События 1986 года стали одним из символов борьбы за независимость, рубежной вехой, этапом. Государственная пропаганда отвела им ключевое место в логически выстроенном ряду борьбы казахского народа за суверенитет. В этом виде они уже вошли и в учебники истории, и в литературу. Разве что до кино дело не дошло.
Понятно, что такая модель связана с действующей политической системой. Хотя большинство нынешних функционеров находилось по противоположную сторону баррикад от протестующих, тем не менее к декабрьским событиям намертво приклеился ярлык “народного протеста против диктата и тоталитаризма советской империи”.
Ситуация с этой оценкой выглядит порой комично. Помнится, в мемуарах одного уважаемого аксакала, бывшего представителя партийно-советской номенклатуры, было описано, как во время декабрьских событий 1986 года к нему в кабинет влетела то ли бутылка с зажигательной смесью, то ли увесистый булыжник, в результате чего он едва не получил тяжелую травму. Так вот, этот аксакал написал: я тогда не знал об историческом значении событий 1986-го, поэтому очень негативно отозвался о действиях тех, кто собрался на площади.
И эта двусмысленность в оценке событий 1986 года так и осталась неразрешенной.
- Двусмысленность есть не только в оценке, но и в самих событиях?
- Проблема заключается в том, что сегодня они трактуются предельно вырванными из контекста. По сути, они рассматриваются как элемент абстрактного идеологического концепта - борьбы за независимость. В то время как исследовать их вне контекста внутриполитической борьбы за власть в середине 80-х годов в Казахстане попросту нельзя.
Но от этой тематики все стараются уклониться. Этой односторонностью страдала и та оценка, которая была дана этим событиям постановлением ЦК КПСС, в котором они были охарактеризованы как “проявления казахского национализма”. Примечательно, что в этом же виде эта оценка, изменив, разумеется, свою полярность, перекочевала и в современную идеологию. И, по большому счету, националистическое восстание и борьба за независимость оказались на одном полюсе координат в современном Казахстане.
Если же мы внимательно изучим документы по 86-му году о том, что происходило в СССР на тот момент, о том, какие процессы протекали в Казахстане, какие подводные течения существовали, какая шла аппаратная борьба, какова была социальная и идеологическая обстановка, то мы увидим принципиально иную картину.
Проблема в том, что истинная подоплека этих событий мало кого сегодня волнует.
- В каком же контексте следует рассматривать декабрьские протесты?
- Все, что рассказывает современная историография об этих событиях, сводится, по существу, к одному тезису: народ выступил против диктата Москвы. А что это был за народ, кто его агитировал, почему он собрался - практически не исследуется.
Примечательно, что до сих пор никто не взял на себя ответственность за организацию массовых беспорядков. Но ведь кто-то занимался подготовкой и выводом людей на площадь? Кто-то проводил агитацию в общежитиях? Об этом прекрасно известно, есть свидетели, но до сих пор эти так называемые герои декабря не подали голоса и не заявили своих прав на историческое наследие Желтоксана.
Еще один нюанс, на который сегодня мало кто обращает внимание. Из тех, кого должны были наказать за факт допущения массовых беспорядков в союзной республике, а уж тем более в ее столице, никто, по сути, не был наказан.
Упускаются из виду и лозунги собравшихся, которые в первую очередь касались смены власти. Никто не задается вопросом, кто этими лозунгами их снабжал. Факт раздачи алкоголя также остается без внимания.
Таким образом, достаточно большой пласт не исследованных до конца фактов и событий совершенно не укладывается в официальную версию.
Весь год (1986-й. - Ред.) шла аппаратная и политическая борьба между различными группировками. А противостояние в партийно-советской номенклатуре по своему накалу ничуть не уступало баталиям в нынешней элите. Были тут и сливы компроматов, и подковерные разборки, и громкие отставки, и самоубийства.
Еще один нюанс. 1985-1987-й были годами начала перестройки и активных кадровых чисток в стране (СССР. - Ред.). Руководителей тогда снимали направо-налево: многих заслуженно, кто-то пострадал, попав под кампанейщину. Шли массовые разоблачения, увольнения, исключения из партии, снятия с должности. Разворачивалась жесточайшая борьба внутри кунаевского окружения. И, на мой взгляд, подлинная цель декабрьских событий заключалась в том, чтобы изменить кадровое решение центра (назначение Г. Колбина первым секретарем ЦК КП Казахстана. - Ред.)
Полагаю, что декабрьские события 86-го вписываются как раз таки в этот контекст, а отнюдь не в иллюзорную “многовековую борьбу за независимость”. К сожалению, любые попытки скрупулезно исследовать эту тему, сформулировать вопросы и найти на них ответы заканчиваются заявлениями группы общественников о том, что недопустимо порочить светлую память участников этих событий.
Таким образом, декабрьские события стали мифом, и с каждым годом этому мифу придается все более неприкосновенный характер, его годовщины отмечаются все более пафосно, а реальная подоплека все больше отодвигается на задний план.
- Дождемся ли мы когда-нибудь того, что этот миф будет десакрализирован и декабрьские события 86-го будут исследованы непредвзято?
- Вот в чем тут дело. Приведу простой пример. Возьмем Мангистаускую область. Если вы начнете искать литературу, посвященную истории этого региона, то обнаружите, что большинство книг касаются адаевского восстания. В то время как практически отсутствует литература об освоении Мангышлака, о развитии атомной и нефтяной промышленности в этом регионе, о развитии социальной сферы, образования, науки.
То есть созидательный период истории, во время которого был сформирован промышленный и социально-экономический потенциал мангистауской истории, оказался на периферии исследований. Первое, о чем вы узнаете, исследуя историю полуострова, - это о национально-освободительных восстаниях в регионе.
По сути, благодаря подобной героизации протестов наш народ ментально убежден в том, что восстание против власти имеет богатые национальные традиции и является едва ли не нашим главным историко-культурным достоянием.
Таким образом, казахстанская наука опирается на историческую концепцию, согласно которой нация на протяжении всей своей истории боролась за независимость. И все малые и большие события, конфликты, локальные войны, возможно, обусловленные борьбой за власть, личностными мотивами, подгоняются под эту канву.
Именно поэтому в нашей историографии придается преувеличенное значение казахско-джунгарским войнам, масштаб которых, возможно, был не столь значимым, а их роль в истории была значительно более скромной.
Это же касается героизации деятелей “Алаш Орды”, при практически полном умолчании вопроса о ее политической легитимности и того факта, что большинство алашординцев перешло на сторону советской власти.
Для нашей историографии это стало устоявшейся практикой: брать из истории отдельные события, отдельные личности, отдельные заявления в полном отрыве от контекста и механически сшивать их в единую пропагандистскую концепцию.
Поэтому ожидать, что некие мифы будут десакрализированы, в частности события 86-го, не следует. В то же время критически мыслящие люди, принадлежащие к старшему поколению, прекрасно осознают истинную цену этим мифам. Они осведомлены, что на самом деле произошло в декабре 1986 года, и не питают иллюзий.