Карим МАСИМОВ, премьер-министр Казахстана: Революции “толкают” те, кто не видит перспективы
Премьер-министр Казахстана Карим МАСИМОВ (на снимке) дал интервью радио “Эхо Москвы”, которое вышло в эфир в понедельник, 21 февраля. С главой правительства беседовала корреспондент Наргиз АСАДОВА. Публикуем наиболее интересные вопросы и ответы.
- Вопрос от нашего слушателя Александра СИДОРОВА: “Занимается ли правительство Казахстана вопросом отмены или упрощения визового режима со странами ЕС, как это делает РФ?”
- Руководство РФ очень часто поднимает этот вопрос с ЕС. На наш взгляд, чем быстрее это произойдет у РФ, тем легче будет для Казахстана присоединиться к этому процессу. Я думаю, что РФ на более глубокой стадии переговоров, на мой взгляд, находится с ЕС, чем мы. В каком-то будущем мы тоже к этому процессу присоединимся. Пока мы так глубоко этот вопрос не ставили.
- Еще одно совместное присоединение к международной организации - конечно же, к ВТО. Когда Казахстан, на ваш взгляд, реально может вступить в ВТО?
- В конце января я принимал участие в Давосском форуме, также в нем принимала участие и российская делегация. Мы проводили переговоры: часть переговоров вместе, часть - раздельно. Я считаю, что у Казахстана, как и у РФ, есть реальная возможность до конца 2012 года стать членом ВТО.
- Мы говорили о процессах модернизации, приватизации, это процессы, актуальные для всего постсоветского пространства. И в России очень много шума вокруг этого проекта - Сколково. Скажите, есть ли в Казахстане примеры такие, как Сколково, и считаете ли вы для Казахстана это правильным путем развития? Или у вас какие-то другие интересные есть проекты?
- Я, к сожалению, в Сколково не был. Но обязательно в следующую поездку в Россию с большим удовольствием хотел бы съездить и посмотреть. В Казахстане проектов, подобных Сколково, нет. И пока на повестке дня такие вопросы не стоят. Мы в Казахстане решили пойти несколько другим путем. Мы решили развивать научные центры. А уже вокруг научных центров чтобы образовывались проекты, связанные с инновацией и индустриализацией.
- Так, по-моему, в Японии делают.
- В разных странах есть разные подходы по этому поводу. Мы на территории Астаны создали уже университет, который носит имя первого президента, и партнерами этого университета в основном являются американские учебные заведения. Так мы для себя приняли решение, что образование в этом университете будет идти на английском языке. Я считаю, что язык инноваций - это пока на сегодняшний день язык английский. И мы считаем, что именно за счет развития университета и науки вокруг этого университета мы сможем привлекать инновации в нашу среду.
Я думаю, что пока на территории постсоветского пространства аналогов нет, поэтому и направление, которое мы взяли, связано с теми потребностями, которые мы считаем важными для развития на территории Казахстана.
- Но пример хотя бы.
- Медицина. Вопросы, связанные вокруг медицины, такие, как продолжительность жизни, вопросы, связанные с биологией, а через биологию - возможности введения инноваций в сельское хозяйство, которое является важным для Казахстана. Возможности привлечения развития в так называемый инструментальный центр. Это развитие новых технологических процессов на территории Казахстана. С прикладным применением для тех отраслей промышленности, которые у нас наиболее развиты: это нефтегазовая промышленность, некоторая машиностроительная промышленность, опять же в кооперации с уже действующими центрами, в первую очередь на территории США. Это развитие альтернативных видов энергетики, ветровой, солнечной…
- Да, ветров у вас немало.
- Ветров нормально. Ну и в будущем на развитие атомной энергетики.
- А с какими, если не секрет, вузами американскими вы сотрудничаете?
- Это вузы достаточно все известные. Это и Гарвард, и Университет Дьюка, и Джорджтаун, и так далее. Все университеты, то есть первые 25 вузов США.
- Еще одна уникальная образовательная программа, которую давно уже приняли в Казахстане. Это “Болашак”. То есть когда государство отдает стипендию детям, которые учатся в ведущих вузах мира, и затем они должны вернуться в страну и отработать 5 лет или сколько. Каковы результаты этой программы?
- Программа “Болашак” появилась в Казахстане по инициативе нашего президента Назарбаева в середине 90-х годов. То есть ежегодно имеют возможность быть направленными до 3 тысяч человек. Реально такое количество не набирается. То есть тысяча и более человек. По этой программе уже за эти 15 лет прошли подготовку десятки тысяч человек. Большинство из них вернулись в Казахстан. Большинство из них имеют возможность сразу попасть на государственную службу. То есть они, во-первых, обязаны вернуться в Казахстан, и на первом этапе мы требовали работу на государственной службе или в национальных компаниях. Сейчас мы приветствуем возвращение просто в Казахстан и работу во всех секторах экономики. Я думаю, что треть, наверное, уровня замминистров и ответственных работников национальных компаний - это все выпускники этих вузов. И надеемся, что скоро уже и министры появятся. А, может быть, в будущем - и премьер-министры, которые прошли через это обучение и достигли определенных результатов.
- А как вы мотивируете людей возвращаться?
- Я думаю, главная мотивация возвращения в Казахстан - здесь появляется больше возможностей. Даже если человек остается жить в США или в Англии - может быть, качество жизни пока еще повыше там. Но возможности, которые предоставлены у тебя на родине, неизмеримо высоки. То есть я думаю, что это мотивация внутренняя, то есть возможность достижения какого-то успеха, и даже такое слово, как “патриотизм”, которое иногда кажется заезженным, оно имеет очень большое значение.
У нас есть один пример: одна лаборатория, связанная с биологией, фактически она вся составлена из тех людей, которые работали, выпускники по этой же программе “Болашак”, но поработали определенный период в американских лабораториях и вернулись назад. Но, во-первых, мы оборудование им купили такое, до которого у них может быть руки никогда не дошли, живи они в США. А с другой стороны, мы смогли им создать такой микроклимат инновационный. То есть они в этой среде начали работать между собой. Кстати, я со многими из них беседовал, в том числе с учеными: почему вы не хотите вернуться, работаете в такой-то лаборатории. Он говорит: главное для инновационной среды, для научной среды - возможность общения, возможность самопродвижения. А не только зарплата и не только оборудование. Вот это такой вопрос. То есть наша задача - создать такую инновационную среду. Я думаю, что эффект от этих выпускников будет лет через 10 очень конкретный. То есть когда им станет уже за 40, сейчас им 30 с небольшим. Когда им будет за 40 и ближе к 50, они смогут сыграть очень большую роль в нашем развитии.
- Алтын из Караганды вас спрашивает: “О статусе государственного языка вы сказали, что к 2020 году 95% населения будет говорить на казахском языке. Вам не кажется, что такие перспективы приведут к тому, что русскоязычное население будет уезжать?”
- Во-первых, мы не хотим, чтобы русскоязычное население уезжало из Казахстана. А во-вторых, я думаю, что русскоязычное население из Казахстана уезжать не будет. Потому что мы постараемся создать такие условия, чтобы комфортно всем было. Я думаю, что здесь таким насильственным путем этого делать нельзя. То есть переламывать палку. Но создать мотивацию для того, чтобы был интерес к изучению языка, необходимо. Но, с другой стороны, я считаю это нормально, что в Казахстане на казахском языке должны говорить. Я думаю, что из всех стран постсоветского пространства только мы остались, где еще 95% не говорят на коренном языке. Но подходить к этому нужно очень осторожно. То есть ориентир - это все-таки на молодежь. В первую очередь на выпускников школ, молодое поколение. Когда человеку за 50, уже сложно его заставить менять свой образ жизни. Молодежь - это совершенно другой вопрос.
Я повторюсь, у нас проблема не в том, что мы не говорим по-русски, а в том, что мы плохо говорим по-казахски.
- Еще один вопрос о языке от Александра из Омска: “Карим Кажимканович, скажите точно - вы собираетесь всю техническую документацию предприятий и организаций переводить на казахский язык?”
- Я думаю, что в отдаленном будущем, наверное, к этому придется прийти. Но в какие сроки мы к этому подойдем, я пока ответить не могу. Сейчас речь идет о том, что делопроизводство должно быть на казахском языке. Будущее покажет. Может быть, нам придется и на английском языке читать эту документацию.
- Сейчас в странах Ближнего Востока идет свержение правительств. И разные причины называются: коррупция тотальная, нет социальных лифтов, у молодого населения нет возможности расти в своих странах. То, что очень долго у власти находится один человек или одна семья. И, соответственно, вопрос такой: во-первых, согласны ли вы, что именно это стало причиной того, что сейчас происходит на Ближнем Востоке, а во-вторых, не считаете ли вы, что есть такая же угроза для Казахстана?
- Процессы, которые на сегодняшний день происходят на Ближнем Востоке, в Тунисе, Египте и в других арабских странах, во многом мировые элиты застали врасплох. Поскольку традиционные причины, вызывающие недовольство, на тот момент во многих странах отсутствовали. И если вернуться назад, на два месяца назад, на декабрь, то никаких предпосылок для этого, на первый взгляд, не было. То есть экономика Египта развивалась, ВВП с хорошим процентом. Пять процентов, по-моему, за прошлый год.
Сейчас, наверное, трудно сказать, в чем основная причина. Но на первый взгляд оказывается, что основоположниками или теми, кто толкал все эти революции, как бы они там ни назывались, были люди образованные. То есть это люди, имеющие высшее образование, но у которых в перспективе не было определенных социальных лифтов, они не видели перспективы большой двигаться вперед. И вот эта группа новоявленная, даже не знаем, каким словом сейчас их назвать, она и выступила на первом плане.
То есть получилось, что группа людей, которая вкладывала и связывала свое будущее с получением образования, не смогла найти в своем обществе возможности для дальнейшего развития. И это подтолкнуло их на такие революционные действия. Имеем ли мы полную картину и возможность адекватно с этой группой населения работать в своих странах - мы должны очень хорошо об этом задуматься.
- Лидеры европейских стран говорят о том, что политика мультикультурализма не оправдала себя. Мы видим, что террористы, радикальные исламисты в странах Европы, которые совершали эти ужасные теракты, - это были люди, дети, родившиеся в европейских странах, иммигрантов из мусульманских стран и которые получили образование, причем хорошее в этих европейских странах. Как вы думаете, почему это происходит? И есть ли место для той самой пресловутой войны цивилизаций?
- Вы знаете, к сожалению, ситуация, которая сейчас происходит в Европе на территории ЕС, те заявления, которые сделаны были и президентом Франции (Николя САРКОЗИ. - Ред.), и канцлером Германии МЕРКЕЛЬ, и премьер-министром Великобритании КЭМЕРОНОМ, говорят о том, что это серьезный кризис на территории ЕС и вообще на территории Европы. Кризис мультикультурализма. То есть получается, что межэтнические вопросы, межрелигиозные вопросы не нашли своего решения. По крайней мере, на территории Европы. И они как политики выражают мнение своего собственного народа. Значит, внутри накопилась критическая масса недовольства со стороны титульных наций своих стран по отношению к иммигрантам, в особенности других культур. И других вероисповеданий.
Я считаю, что проблема есть, проблема назрела. К сожалению, никто адекватного решения и ответа на этот вопрос не предложил. На мой взгляд, ключевой вопрос для развивающихся стран, ключевой вопрос для исламского мира - это улучшать жизнь в своих собственных странах. Для того чтобы люди не стремились покидать свои страны в направлении более развитого мира, чтобы они имели возможность самореализовывать себя в своих собственных странах. К сожалению, уровень жизни и качество жизни между развитым миллиардом и развивающимся миром настолько высок, что процесс миграции в эти страны практически неизбежен на сегодняшний день. На мой взгляд, возможности помощи со стороны развитого мира развивающемуся - вот в этом лежит решение вопроса во многом, как бы сокращения миграции и решения многих этих вопросов. Но это настолько сложная тема, что одним ответом и одним интервью, даже одним обсуждением его не решить. Я думаю, что это проблема ближайших 10 лет. Не решив этот вопрос, он будет все глубже и глубже упираться в непонимание друг друга.
"Эхо Москвы"
