Светлана ВИТКОВСКАЯ, супруга Евгения ЖОВТИСА: Я готова делить с ним любые невзгоды
Правозащитник Евгений ЖОВТИС и
журналист нашей газеты Тохнияз КУЧУКОВ, отбывающие наказание в колонии ОВ-156/13 в Усть-Каменогорске, на днях наконец трудоустроились. Теперь оба будут работать кладовщиками швейного цеха при колонии.Об этом и о многом другом в эксклюзивном интервью нашей газете рассказала вчера супруга Евгения Жовтиса Светлана ВИТКОВСКАЯ.
- Светлана, как дела у Евгения и Тохнияза?- Прежде всего хочу сказать, что Евгений как юрист, знающий законы, рассчитывал на то, что он вместе с Тохниязом попадет в колонию-поселение. Это специальный вид учреждения для людей, совершивших преступление по неосторожности. То есть в нем должен быть более свободный режим пребывания: ведь там нет сторожевых вышек, колючей проволоки - фактически это учреждение со свободным входом и выходом, который лишь регулируется администрацией. Осужденные, отбывающие наказание в колонии-поселении, имеют право на свидание с семьей до 5 суток вне стен учреждения, имеют право работать за пределами колонии. Главное - не нарушать режим и не употреблять спиртное. Евгений Александрович как правозащитник хорошо это знал и ехал именно в такую колонию. А приехал в учреждение, которое больше напоминает колонию общего или даже строгого режима: все возможности, о которых я сказала, закрыты для моего мужа - ему нельзя ни выйти за продуктами, ни найти работу за пределами колонии, лишен он и права на свидания со мной и с детьми в арендованной квартире.
- А как же другие осужденные? Им разрешено покидать учреждение?- Этот участок колонии ОВ-156/13 был организован только в октябре 2009 года, и туда перевезли сто человек из колонии-поселения в Астане. Примерно восемьдесят из них в столице жили с семьями на арендованных квартирах, но после того как их перевезли в Усть-Каменогорск, такой возможности они лишились. Осужденные понимают, что их тяготы связаны с нахождением с ними в одной колонии моего мужа: ограничения были распространены для всех, как общий порядок. В целом отношения у Евгения Александровича со всеми заключенными хорошие, но хватит ли у них и дальше терпения выносить лишения из-за него - не знаю. Не исключено, что напряженность будет возрастать.
Время в заключении тянется совсем по-другому. Когда ты получаешь 4 года в 20 лет - у тебя еще вся жизнь впереди. А вот когда человеку уже 54 и у него каждый год на счету - это угнетает.
- Как здоровье вашего супруга?- Он сильно похудел. Настолько сильно, что я переживаю не только за его здоровье, но и за жизнь. Один раз он потерял сознание. Приехала “скорая”, и врачи сказали: нужно обследоваться. Однако на обследование Евгения не выпускают. Однажды он страдал от зубной боли, но к врачу его не отпускали 3 недели - пока не возникло осложнение. Только тогда моего мужа на служебной машине отвезли в сопровождении сотрудников колонии к дантисту. Врач была раздосадована тем, что болезнь запустили. Пришлось делать операцию на десне и несколько дней чистить гной. Теперь муж уже полтора месяца лечит десну. А еще он сильно переболел гриппом. Но сейчас Евгению немного лучше.
- Когда вы встречались с ним последний раз?
- Всего я приезжала к нему три раза. Последний раз мы встречали вместе Новый год. Приехал и наш ребенок, 17-летний студент. Я сняла квартиру в Усть-Каменогорске в пятнадцати минутах езды от колонии, нарядила ее и сидела в ожидании праздничного чуда - думала, хотя бы на праздник мужа выпустят. Но нет! Евгения не выпускали ни разу, и даже Новый год не стал исключением. Пришлось встречать праздник в пределах колонии, когда мне разрешили длительное - на три дня - свидание. Мы жили внутри учреждения - в отдельной комнате для свиданий. И за это, конечно, большое спасибо: я люблю своего мужа и готова делить с ним любые невзгоды.
Но мне горько, ведь Женя так много сделал для своей страны! Я считаю мужа - без всякого пафоса - настоящим патриотом своей родины. Он помогал людям. Он искренне хотел, чтобы страна стала лучше. А теперь ему отказывают в праве выйти за пределы колонии...
- Обращались ли вы к руководству страны, к министру юстиции?
- Нет. Наверное, я ощущаю бесперспективность этого шага. Слава богу, вижу мужа и так.
- Что сейчас происходит внутри колонии?
- По закону предусмотрено свободное перемещение по территории, но там сейчас зима - минус 47 градусов, так что особо не походишь. Кроме того, рядом стоят заводы, и от дыма их труб постоянно першит в горле - Евгений Александрович беспрерывно кашляет.
Подъем в колонии в 6 часов утра: нужно встать, заправить постель и не подходить к ней до 10 часов вечера - до отбоя. Большинство людей там не работают - смотрят телевизор, читают, играют в шахматы. Кто-то скажет, что это хорошо, но для мужа это мучительно: сидеть без работы он не привык. На днях Евгений подписал договор на работу кладовщиком в швейном цехе, который пока закрыт. Тохнияз, кстати, тоже подписал такой договор.
Каждый раз, когда муж обращается к руководству колонии, он должен писать: “Осужденный Жовтис Е.А., начало срока 3.9.2009 года, конец срока - 3.9.2013 года”. Это, безусловно, травмирует: мол, каждый день ты будешь помнить об этих четырех годах, которые тебе определены. Но таков порядок.
В колонии есть столовая. Еда вполне приемлема - чтобы выжить, но не более того. Лучше бы, конечно, готовить самому, но у него нет возможности выйти за продуктами.
А вот передачи принимаются без проблем. Я привезла Евгению много книг.
- Он по-прежнему помогает заключенным в разрешении юридических вопросов?
- Да. Осужденные знали, что к ним приедет известный правозащитник, и заранее приготовили целый ворох жалоб. И он включился - помог многим грамотно обратиться с различными ходатайствами. Были случаи, когда Евгений писал за людей ходатайства, суд их рассматривал и осужденных условно-досрочно освобождали. Не один случай - несколько.
- Продолжает ли поддерживать Жовтиса международное сообщество?
- 17 декабря, после того как надзорная жалоба в последнюю инстанцию была оставлена без удовлетворения, Евросоюз сделал заявление: Европа очень обеспокоена тем, что приговор остался без изменений. Но Казахстан - суверенное государство, и невозможно повлиять извне на уже вступивший в силу приговор.
- Чего, кроме понятного желания обрести свободу, хочется сейчас Евгению Александровичу?
- Он очень страдает от отсутствия контактов с внешним миром. Хотел бы, чтобы его чаще навещали друзья, коллеги, журналисты. И по закону это вполне возможно, но пока разрешено только мне.
Был случай, когда к нему в колонию приезжали наши граждане, которые работают в международных организациях, но им не разрешили встречу. Евгений просил впустить их хотя бы на полчаса. Он стоял за стеклом КПП, и в конце концов одна из приехавших попросила администрацию: дайте хотя бы пожать ему руку и обнять. Не разрешили! Люди прилетели самолетом, в холодную зиму - просто чтобы обнять другого человека. Но им не позволили. Жаль!
- Ваш супруг не собирается после освобождения покинуть Казахстан?
- Наверное, ему следовало бы так сделать. Но он родился здесь, его мама профессор медицины, отец, ученый с мировым именем, внес огромный вклад в развитие филологии. Для Евгения Казахстан - родина. Он очень скучает по нашему дому и двору - ведь он здесь вырос. И пока все это сильнее того негатива, который на него обрушился.
Виктор БУРДИН, фото Владимира ТРЕТЬЯКОВА и Натальи ШУМИЛИНОЙ, Алматы
Поделиться
Поделиться
Твитнуть
Класснуть
