Анау-Мынау о Текущем Моменте
Ерлан КАРИН, политологВиртуальная демократия
Обычно осторожные и недоверчивые к каким-либо новациям казахстанские политики вдруг увлеклись новыми информационными технологиями. В их лексиконе и служебном обиходе ныне такие новомодные понятия, как сайты, блоги, интернет-конференции и прочие IT-штучки. Вслед за Арнольдом Шварценеггером, Бараком Обамой и Дмитрием Медведевым те из наших чиновников, что чаще всего на виду, взялись активно осваивать Twitter и Facebook.
Возможно, некоторым из них, как и большинству интернет-пользователей, просто не терпится “зафолловить” того же Обаму или даже “зафрендить” саму королеву Елизавету. Это же круто, как говорит проживающая в Сети молодежь, когда в твоих друзьях числятся королевские особы или главы великих держав! Но помимо удовлетворения мелкого тщеславия наличие своего аккаунта в той или иной социальной сети - это сегодня для наших политиков не просто служебная необходимость, но еще и отличный способ подтвердить свою прозрачность и открытость, эдакий показатель собственной “либеральности”.
Однако если для Обамы и других западных политиков широкое использование новых информационных технологий - это норма, а Медведеву это просто интересно, то наши чиновники, не привыкшие общаться с народом напрямую, выходят в Интернет со страхом первооткрывателей космоса.
Хотя вряд ли тот же Facebook получит широкое распространение среди казахстанских госслужащих. Ведь в этой социальной сети необходимо “френдить” - отмечать другого пользователя, зачисляемого в сообщество, в качестве своего “друга”. А в “друзья” у нас зачисляют совсем по другим критериям. А еще, не дай бог, заподозрят в членстве в какой-нибудь группировке. И без того тут хватает обвинений в делении на “южан” и “западников”! Или каково нашему чиновнику быть заподозренным в лояльности к оппозиции, если вдруг выяснится, что он по незнанию завел виртуальную дружбу с кем-нибудь из лагеря демократов и либералов.
Конечно, Тwitter в отличие от Facebook более удобный инструмент для пользователя-чиновника. В этой сети его может читать кто угодно, а он - только тех, кто ему лично интересен. Да и правило укладываться строго в 160 символов вполне устроит и без того немногословных чиновников. Хотя использование Тwitter таит и опасности. Взять хотя бы то обстоятельство, что участник должен высказывать свое мнение по самым горячим и актуальным темам. А использование чиновничьего лексикона приводит к тому, что записи представляют собой сухие отчеты о совещаниях и заседаниях. Попытка привнести хоть какую-нибудь креативность может привести к казусам, как это случилось с губернатором Тверской области Зелениным, который выложил в Сети историю с червяком в кремлевском салате, за что подвергся обструкции Кремля.
И все же для чего наши чиновники так рьяно бросились осваивать новые информационные технологии? Они действительно хотят расширить способы коммуникации с населением? Или ими движет желание выглядеть современными людьми? Скорее второе, нежели первое.
Для чиновников использование всех этих блогов и прочих социальных сетей - примерно то же самое, что наблюдать за прохожими на улице через тонированные стекла автомашин. Ты их видишь, а они тебя нет. Как ни печально, но в наших условиях Тwitter, Facebook и другие каналы связи лишь создают ощущение доступности политиков и самой политики в целом для широкого круга граждан. А на самом деле это всего лишь иллюзия демократии.
Тамара КАЛЕЕВА, президент Международного фонда защиты свободы слова “Əділ сөз”Ни богу свечка ни чёрту кочерга
Очень хочется уважать власть. Хочется верить, что наши депутаты умные и принципиальные и сидят они в парламенте не ради собственного комфорта, а для нашего блага.
Всю осень теплилась надежда, что вот-вот появится повод наконец-то их зауважать. Депутаты по отмашке президента готовились гуманизировать уголовное законодательство.
По всем приметам выходило, что клевету и оскорбление из Уголовного кодекса изымут и журналисты смогут вести свои расследования и писать, не опасаясь, что их посадят. Главные приметы были таковы. Во-первых, преступления эти относятся к категории дел небольшой тяжести. Во-вторых, не представляют большой общественной опасности. В-третьих, за декриминализацию выступают солидные международные организации типа ООН и ОБСЕ, в которых Казахстан членствует или даже председательствует. В конце концов против уголовного преследования за словеса однозначно высказался такой политический провидец, как советник президента г-н Ертысбаев.
Сначала очень удивила Генеральная прокуратура, которой было поручено разработать законопроект. В редакции главного государева ока декриминализация клеветы получилась… выразимся литературно: ни богу свечка, ни черту кочерга. Если говорить предметно: охаяла, допустим, одна соседка другую первый раз - это правонарушение, охаяла вторично - уже уголовное преступление. Юристы называют эту двухступенчатость “административной преюдицией”. Эту самую преюдицию прокуратура предложила применять к бытовым словесным баталиям, оставив все, что связано со СМИ, в прежней уголовной зоне.
Народные избранники разгромили преюдицию в пух и прах. Заявляли, что это советская выдумка и усиление репрессий. Говорили, что наше уголовное законодательство к ней еще не готово. Утверждали, что институт административной преюдиции противоречит самой идее декриминализации преступлений. Ссылались на то, как проступок и преступление квалифицируются в уголовном законодательстве отдельных европейских стран. Заодно заменили простецкое слово “или” на изысканное “либо”, прошерстили все изменения в УК со времен его сотворения и выловили, что в перечень законодательных источников затесалась корректорская ошибка. Словом, потрясли эрудицией и усердием.
Что же осталось в результате от клеветы и оскорбления? А все и осталось. Вместо штрафов теперь, правда, предлагается возмещать материальный вред в двукратном размере, хотя оба деяния умаляют права как раз неимущественные. Оно, наверное, и неплохо: велик ли материальный вред от того, что кто-то кое-где у нас порой назвал кого-то, допустим, парнокопытным животным? Однако этот казус идет в ассортименте с прежними наказаниями: общественные работы, исправительные работы, ограничение свободы, лишение свободы...
Теперь мажилисмены в кулуарах объясняются: “Никто ведь из депутатов эти предложения не внес от своего имени”, “Подождите немного, вот будет приниматься большой проект, тогда...”.
Большой проект - это новая редакция Уголовного кодекса, которую депутаты шлифуют второй год. Боюсь, что, когда парламент его примет, те же депутаты будут смущенно объяснять: “Чтобы декриминализировать клевету, нужно было вносить изменения в Гражданский кодекс, а он ведь недавно принят”.
Сергей УТКИН, юристИ не судимы будут
Недавнее пятнадцатипроцентное сокращение судей произошло с грубейшим нарушением норм специального конституционного закона. Тем самым казахстанская исполнительная власть указала на заслуженное место другой ветви власти - судебной. Прямо скажу, место незавидное, даже как-то дурно пахнущее.
Сначала появился указ, в котором среди прочих госслужащих было предусмотрено сокращение и судейских должностей. Говорят, в Минфине этот указ готовили в большой спешке, поэтому не обратили внимания на то, что судей можно сокращать только в том случае, если полностью упраздняется какой-либо суд целиком. Обычное сокращение отдельных судей, как в других структурах, законом не предусмотрено. Это одна из форм гарантии их независимости, так как судьи у нас по образцу западных демократий назначаются пожизненно. Принудительное освобождение судьи от занимаемой должности возможно только в исключительных случаях.
Судейское начальство прекрасно понимало, что принудительное сокращение незаконно, поэтому весь октябрь вело кропотливую работу, чтобы заставить самих сокращаемых написать заявления об отставке. Ведь при добровольной отставке судьям предусмотрены приличные льготы: например, выплата 24 месячных окладов, а при сокращении - фактически ничего. Около сотни судей сломали через колено именно таким способом. Но очень многие от “добровольного” ухода отказались. Было очень интересно, как же казахстанская власть выкрутится из этой деликатной ситуации.
Ничего оригинального, конечно, не придумали. Судей, не согласившихся на “добровольную” отставку, уволили по сокращению. Естественно, без ссылки на норму конституционного закона. Мало того, сократили даже несколько председателей судов и коллегий! Большинство из них, правда, тут же назначили на должности рядовых судей, но не всех. Например, просто сократили и уволили председателя Успенского районного суда Павлодарской области Айтуара Тюлюбаева. В некоторых судах на места сокращенных судей тут же назначили новых! Так, на место сокращенного судьи Алматинского городского суда Владимира Волкова назначили Нурлана Мухамеджанулы, на место судьи Турксибского районного суда Алматы Аллы Смольяниновой - Ерлана Нуралиева, на место судьи Алматинского районного суда Астаны Олжаса Сламова - Талгата Токбулатова. Причем Олжас Сламов, которому нет еще и тридцати, попал под сокращение, не проработав судьей даже одного года!
Как практикующему юристу мне приходится иногда защищать в судах незаконно сокращенных работников. Так вот назначение нового работника на должность ранее сокращенного является однозначным основанием для восстановления уволенного на работе. Те же бизнесмены умудряются хоть как-то переименовывать должности, чтобы запутать следы, а здесь же не сделали и этого! Однако у казахстанских судей, оказывается, нет даже права на восстановление справедливости. Как разъясняет сейчас Верховный суд, ссылаясь на постановление Конституционного совета от 29 марта 1999 года, судьям запрещено обжаловать в судебном или ином порядке их незаконное увольнение. Союз судей при этом молчит. Финита ля комедия, как говорят итальянцы, - “независимая” судебная система продолжает вершить “независимое” правосудие в Казахстане!
Поделиться
Поделиться
Твитнуть
Класснуть
