6534

Как задуть балерину

Как задуть балеринуСпециалисты по театральным костюмам - не самые заметные люди для зрителей.
Но от мастеров оперного театра требуется нечто большее, чем просто порадовать публику, вплоть до умения создать оптический обман.
Делают это они вполне успешно.

На снимке: Толкын (слева) занята волшебством в костюмерной.

Если в обычном театре актеры обладают вполне стандартными формами, то в оперном своя специфика. Балерины, чтобы засверкать на сцене, должны быть, по меркам обычного мужчины, просто изможденными. А вот оперным примам для сочности голоса необходим некоторый объем тела. Да и сам режим певцов располагает к приятной полноте: голос “любит”, чтобы его хозяин высыпался, хорошо кушал и не волновался. С таким образом жизни трудно быть тростинкой. Но при этом сольные партии - это, как правило, сплошь и рядом юные влюбленные девушки. Выручают артистов художники по костюмам.

В Алматинском театре оперы и балета закулисным иллюзионом заведует Толкын ЕСАЛИЕВА, художник по костюмам. Она пришла в театр еще в те доремонтные времена, когда за кулисами было очень много неписаных правил. Например, костюмы хоть и являются собственностью театра, но другой артист может воспользоваться гардеробом коллеги, только спросив его разрешения. В костюмах нельзя сидеть на сцене, чтобы не запачкать и не помять их.

В шкафу у Толкын целый арсенал химикатов - от клея БФ-6, который смешивают с краской для росписи костюмов, до саламандеровской обувной краски в баллончиках и автомобильных аэрозолей. Вся эта “химия” ужасно вредна, вот почему мастера по костюмам часто болеют, но зато именно эти волшебные баллончики позволяют творить чудеса.
- Обычно, когда балетный костюм готов, мы на примерке его еще и “задуваем”. То есть проходимся аэрозольной краской по бокам, чтобы артист или артистка выглядели гениально узкими. Раньше это делали краскопультами, но они неудобные и плохо подходят для ювелирной работы. Кстати, Григорович, когда ставил у нас “Легенду о любви”, запретил “задувать” балетные костюмы. Сказал: “Пусть худеют”. Он знает все профессиональные нюансы, его не проведешь.

У оперных другая технология - мы им на костюм пришиваем ткань-сеточку темных оттенков, чтобы полнота скрадывалась. Конечно, наши возможности небезграничны, но мы стараемся создать иллюзию стройной шестнадцатилетней девушки. Нам очень приятно, когда люди, знающие артистов, не узнают их на сцене, потому что они выглядят гораздо стройнее.

- На мой вкус, так я бы не худила, а чуть- чуть добавила бы жизни балетным...

- Это вам кажется, что они худые. На самом деле они очень худые! Если в жизни девушка просто стройная, то для балета она будет полновата. А вот если уже, что называется, смотреть не на что, вид у нее просто изможденный, тогда, возможно, она будет достаточно тонкой на сцене. Поэтому в ход идут специальные пояса, которые надеваются под пачку. Единственное, что позволяют себе девчонки, - иногда они вшивают в лиф чашечки, чтобы фигура все-таки была женственной.

- А мужчины-танцоры ничего себе не подкладывают в трико для создания объема?

- Досужий миф, - смеется Толкын, - хотя об этом часто спрашивают…

Изможденных оперных певцов, наверное, нет в природе. Поэтому Толкын знает, что им обязательно надо шить очень узкий костюм. Дело в том, что певцы во время выступления тратят много энергии, да еще и новая ткань имеет обыкновение растягиваться. Так что к концу премьерного спектакля одежда будет просто болтаться на герое. А оперные певцы этого не любят. Их любимый размер, чтобы талия чуть давила, а грудь и диафрагма свободно дышали. А еще костюмеры первыми узнают о беременности певиц и без звука переделывают им костюмы, чтобы артистки могли работать.
Но даже не соотношение талия - грудь самое сложное в работе художника по костюмам... Кажется, что легче всего создать образ нищего - надень на героя дерюгу - и полная правдоподобность. Ан нет! Мешковина будет смотреться на сцене просто убого. Даже отрепья должны иметь художественный, хотя и вполне правдоподобный вид. Например, Толкын с коллегами намучилась, одевая целый хор в рванину по эскизам Вячеслава Окунева к спектаклю “Турандот”.
- Мы рвали бязь и марлю, делали иероглифы из веревок, продевая их в дыры, расписывали по верху опять же иероглифами, художест­венно пачкали и старили костюмы. Это была огромная работа. Тяжело пришлось и с костюмами студентов из “Богемы” - они же не могут быть новенькими, только из пошивочного цеха. Вот и пришлось делать заплатки, сажать пятна, пользоваться темным аэрозолем, чтобы создать ощущение замусоленности и заношенности костюма...

Однако ошибочно было бы думать, что звезды оперного трепещут перед этим цехом. Толкын пришла в театр еще в те времена, когда молодым внушалась негласная установка: артистам перед выступлением настроение не портить. Не спорить, не обижать, не пререкаться. Так что сообщить звезде, что она потеряла форму, - это невозможная бестактность. Впрочем, Толкын по секрету признается, что за время работы в театре она узнала столько хитростей об оптических иллюзиях, что предпочитает работать с хорошо знакомым материалом - чуть пышноватыми дамами.
- Работая здесь, я неожиданно для самой себя влюбилась в театр, особенно в его закулисье и артистов, - говорит Толкын. - Они очень интересные люди: Ленский перед сценой дуэли может флиртовать с девушкой, а потом за несколько секунд преображается и уже готов к самой трагической арии. Наверное, все дело в том, что театр располагает к иллюзиям.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, Алматы
тел. 259-71-99,
e-mail:evdokimenko@time.kz
Фото Владимира ЗАИКИНА
Поделиться
Класснуть

Свежее