Больше всего нам нравилась сахарная свёкла…

Николай Александрович ФЕКЛИН.
Родом из села Михайловка,
Орловская область, Россия.
В 1941 году было семь лет.

     Оккупация нас почти не затронула - село стояло в стороне. Так, проехали немцы, шмон навели, и дальше. Помню, у бабки из сундука утащили шаль и подстелили ее под седло лошади. Ох она и кричала:
- Изверги! Да что ж вы…
Позже немцы уже были у нас на постое, всех кур переловили. Как в фильмах показывают: бегают по двору за хохлатыми, забавляются. Но нас они не трогали, не бесчинствовали. Все шло своим чередом: в 1942 году мы даже землю пахали, картошку сажали. А старостой нашей деревни после прихода немцев был сосед. Женщины гнали самогонку, угощали его, задабривали - тем и спасались. А он и сам всего боялся - трусли-и-ивый. Наша бабка ему говорила:
- Придут свои - повесят…
А вот в 1943 году, когда советские войска пошли в наступление, немцы зашевелились - начали угонять народ в Германию. Забирали всех без разбора. Следом дома сжигали.
Запомнилось, как нас в Польшу привезли. Местные встретили нас хлебом: мы идем колонной, а они стоят с большими подносами, а на них батон нарезанный. Мы просто брали куски хлеба и ели. Сестра двоюродная, которая с нами была, говорит, что нам тогда еще давали ложку повидла, но этого я не помню. Правда, не всем это помогло. Бабушка наша до места не доехала, умерла по дороге - проблемы у нее со здоровьем были.

***

В Германии жили в бараках недалеко от Лейпцига. Взрослые разбирали металлолом, прибывающий с фронта, в основном самолеты. Рядом был блок с нашими военнопленными. И они, умельцы, делали небольшие макеты немецких танков из кусков металла. Передавали нам, а мы украдкой таскали их в ближайшие села и меняли на еду. Жизнь и там шла.
Однажды шли мы колонной по булыжной мостовой: топ-топ-топ.
До сих пор этот звук в памяти. Остановились. Мы, пацаны, мелочь пузатая - в самом конце. Едет немец на велосипеде. Достает хлеб (а он тоненькими аккуратненькими кусочками нарезан) и протягивает нам. Это был его завтрак или обед. Это в памяти осталось - доброта человеческая.
А еще мы с пацанами бегали по полям и искали еду. Больше всего нам нравилась сахарная свекла. Посреди нашего барака стояла большая печка. Положишь на нее свеклу, она запекается. Сладость! Вот поэтому и зубов у меня сейчас нет (смеется).
Был еще барак с французскими военнопленными, но они по сравнению с нами жили вольготно - им Красный Крест помогал. В этом я сам убедился. У меня на коленке появились язвы. Один из французов это увидел, подозвал меня и помазал мою ногу какой-то белой мазью. Раза три-четыре я к нему ходил - и все зажило.

***

- А немцы вас не агитировали?
- Нет. С этим вопросом я столкнулся в 1953 году. Забрали меня в армию. Там как-то вызвали в особый отдел. Стали расспрашивать: где был? кто вас освобождал? а тебя никто не агитировал? Мне в 1945 году было 12 лет, безграмотный совершенно, в школу вообще не ходил. О чем вообще можно было говорить? Какая агитация? Нет, все равно искали врага. Вдруг ты засланный? Потом, правда, оставили в покое. У меня и в архивной справке написано: в августе 1943-го был насильно вывезен оккупационными властями в Германию вместе с матерью. В 1945 году возвратился по месту рождения. За указанный период преступлений против Родины не совершал.

Оксана АКУЛОВА, фото Владимира ЗАИКИНА