4237

Роман ЖУКОВ, актёр: Вылез из сугроба... и пошёл за коньяком

     В декабре принято подводить итоги года. Минувший принес Роману Жукову президентскую стипендию, четыре роли в кино и…. огромные планы. Правда, актер предпочитает говорить о чем угодно, лишь бы не о правительственной награде.

- Роман, хорошие информационные поводы надо использовать на полную катушку. Почему вы просили в театре сильно не афишировать награду? Дело в скромности?
- Да. Я вообще простой парень родом из деревни под Актобе. Мы жили небогато, особенно в девяностых - хорошо помню и продовольственные талоны, и как за бутылку водки можно было купить грузовик зерна, и как я собирал подорожник, чтобы сдать сырье в аптеку. Нас и на театральном факультете учили скромности, с первого курса мы знали, что такое актерская этика, почему об этом говорил еще Станиславский. В театре надо служить, как в армии - делать что говорят и вести себя тихо. Вообще за время учебы происходит интересная трансформация: поступая на первый курс, ты чувствуешь себя уже готовым артистом, на втором - народным, а к четвертому понимаешь, что ничего не умеешь. А в Театре им. Лермонтова, где я сейчас служу, вообще не принято выпячивать свою персону. Тем более что в первые годы, когда только начинаешь работать, кажется, что ты бездарный и никчемный.

- А что было самым трудным?
- В театре всегда есть место форс-мажору. Например, я чуть не поседел за несколько минут действия “Чайки”. В начале спектакля есть сцена, где происходит завязка и объяснение многих сложных отношений героев, в том числе моего Треплева с дядей. Я говорю свои реплики и понимаю, что дяди нет. Проползаю за задником, выбегаю за кулисы - там только монтер, который, подобно богу, поднимает и опускает луну. Тишина. Возвращаюсь, делаю вид, что занят чем-то на сцене, и секунды тянутся, как часы. В отчаянии зову начальника монтировщиков (он у нас по совместительству играет Якова), тот выходит и на вопрос: “Где же дядя?” - отвечает лаконично, ковыряя зубочисткой в зубах: “У озера”. Сцену мы доиграли без персонажа, публика, видимо, посчитала, что таково режиссерское решение. Оказалось, что мой партнер, актер, который невероятно пунктуален и ни разу не задержался даже на репетицию, перепутал дату спектакля. Если бы вы знали, как у нас весь этаж провонял корвалолом в этот день…
- Если в театре вы переиграли всю русскую классику от Чацкого до Треплева, то в кино у вас большой разброс ролей: от героя вышедшего осенью ужастика Qarakόz до белогвардейца в готовящемся к премьере “Беркутчи”.
- В этом году я снимался в четырех фильмах, и в каждом моего героя в конце убивают. Вот на днях меня утвердили на роль, и опять с трагическим финалом! Наверное, у меня такое амплуа. А вообще театральному актеру самое главное - встретить своего киношного режиссера. Очень часто ведь те, кто работает в театре, не могут правдиво выглядеть в кино. Мне повезло с Фархатом ШАРИПОВЫМ, он знает, как сбивать эту театральную спесь. Еще один фильм, который жду, - “Беркутчи”. Мой герой - бывший белогвардеец, поддержавший советскую власть, а потом разочаровавшийся в ней во время голодомора. Страшная тема, но о ней надо говорить. Об этом нужны и спектакли, и фильмы.

- И все же именно кино дает поклонниц... Много ли их у вас и кто вас встречает дома?
- Дома меня встречают два кота. Ни жены, ни детей у меня нет. Я понимаю, что в тридцать лет уже нужна семья, но слишком ценю свободу, и пока мне очень нравится именно это состояние. А из поклонниц самые любимые в возрасте от трех до шести лет - зрительницы детской сказки “Финист”. Хотя сам Финист совсем непримечательный персонаж. Его опоили зельем, и он больше спит, а всю работу за него делает Марьюшка. Нормальное такое мужское состояние, когда мужик забухивает, а жена тащит все на себе. Но девочкам нравится Марьюшка, они хотят быть похожими на нее, также убираться дома, рукодельничать. Наверное, это здорово, когда дети хотят быть похожими на таких вот героев.
- В этом году вы еще занимались капустником к юбилею театра. Считаете это интересным жанром?
- Актерские капустники - это вообще самое показательное, сразу видно, у кого из актеров горят глаза, кто готов моментально включиться и искрить идеями. Я бы советовал новым режиссерам начинать знакомство с труппой именно с подготовки шутливого представления. У нас и во время учебы был капустный курс - мы любили постебаться. Обязательно делали представление на день рождения своего мастера - Рубена АНДРИАСЯНА. К нему у меня вообще особое отношение. Кстати, на один из его дней рождения мы, его студенты, скинулись и подарили учителю самую настоящую звезду в небе - в созвездии Скорпиона. Он даже не сразу поверил, думал, что это очередной розыгрыш, пока не показали соответствующий сертификат о том, что его именем названо небес­ное тело.

- И в театре, и во время съемок происходит много смешного...
- Вот только иногда трудно сказать, что смешно, а что нет. Например, когда мы снимали еще во время учебы пародию на фильм, то меня закопали в сугроб. Я сидел там три часа, и мы никак не могли снять дубль, потому что у оператора тряслись от холода руки. Я к тому времени замерз. Пришлось вылезти, сходить за коньяком, налить себе и оператору - он еще долго отказывался, говорил, что не пьет. Дубль сняли, но с тех пор этот человек пьет… Самые веселые бывают детские спектакли, особенно новогодние сказки, которые идут по нескольку раз в день. Вот там актеры любят изгаляться. Например, в “Теремке” я играю петушка, есть сцена, где я хожу за забором и зрителю видна моя верхняя половина. За забором же ожидает выхода вся братия: лягушка, ежик, мышка. И развлекаются они тем, что пытаются меня отвлечь от роли. Чего только ни делали, даже штаны с меня снимали, пока я общался с лисичкой! Когда увидели, что и это не помогает, то не поленились купить восковую ленту, сняли с меня штаны и депилировали мне кусок ноги. У меня аж слезы из глаз брызнули. Но я не сдался. Еще и отомстил. На очередном представлении они умудрились засунуть мне в штаны какую-то заводную игрушку. Лиса меня душит, в штанине что-то дергается и бьется, а они собрались вокруг и сочувственно спрашивают, почему же я песен не пою. Тогда я умирающим голосом и говорю: “Не до песен мне, сестрица, был я в лапах у лисицы. Что ж со мной произошло? Сердце в пяточки ушло!” И показываю на дергающуюся штанину. Вот тут они уже уползли за кулисы от смеха, а я в одиночестве играл умирающего петушка.

- Если серьезно, не придется выбирать между театром и кино?
- Я уверен, что не стоит служить чему-то одному. Главное, быть хорошим человеком и любить свое дело. Я пробую себя во всем - пишу сценарии, хочу пьесу написать для театра, в наступающем году с другом будем запускать несколько полнометражных фильмов, где я смогу попробовать себя и сценаристом, и продюсером. Планов очень много. Есть и мечта: соединить страсть к театру и путешествиям, собрать небольшой театр из единомышленников и ездить по миру. Посмотрим, что из этого удастся воплотить.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, фото предоставлены пресс-службой Театра им. Лермонтова, Алматы

Поделиться
Класснуть

Свежее