6198

Стол в руку

Алматинский Центр современного искусства (ЦСИ) много лет был местом встречи светлого с прекрасным, а теперь уже надо многим напоминать, что такой вообще существовал. Экс-глава центра Валерия ИБРАЕВА тоже сошла с авансцены продвижения contemporary art, но бывших кураторов, как известно, не бывает.

- ЦСИ был этапом в современном искусстве страны. Кое-кто считает, что лучше этого этапа не было бы вообще, поскольку ничего полезного центр так и не сделал.
- Мы вовремя прекратили свою деятельность. ЦСИ был образцово-показательным проектом, призванным доказать, что вполне возможно интегрировать местное искусство в мировой процесс. Сейчас поездка казахстанского художника за границу и участие в крупной выставке не являются чем-то экстраординарным. Скорее это обычное дело. Сейчас наше искусство уже не варится в собственном соку, как это было во время советской власти. Так что мы свою задачу выполнили.

- Ваш центр ведь как раз и обвиняли в экспортоориентированности - мы вышли в мир, потому что потакали Западу.
- Ориентированность на Запад была совершенно осознанной. В этом и была задача, поскольку Запад - эталон цивилизации и культуры. Мы должны были вырастить художников, мы их вырастили. Причем местных, заметьте. И выставки проводили в Казахстане.

- А не пора ли озадачиться укоренением на местной почве? Народу же нашему совершенно побоку современное искусство.
- Это, конечно, очень печальная вещь. И одна из причин, почему, собственно, ЦСИ прекратил свое существование. Очень многие художники и кураторы работают таким образом: написал в каком-то проекте, что, мол, хочу сделать совместную выставку Казахстана и Киргизии. Сделал. Все собрались, выпили вина, похлопали на открытии и разбежались. Куратор пишет отчет: все хорошо. У нас была немножко другая задача. Мы сделали институт. Постоянно работающий. То есть перманентно поддерживающий искусство в Казахстане. Мы не могли отдать грантовые деньги, например, американскому художнику. Короче говоря, у нас был институт по развитию искусства, существовавший на иностранные деньги.
А потом я дошла до мысли, что национальный институт мог бы сущест­вовать и на местные средства - это логично. После серии неудачных попыток стало понятно, что мы можем получить деньги из Италии и приглашение в Индию, но ничего от собственного государства и бизнеса. Собственно, к идее искать местные деньги меня подтолкнул лично Джордж СОРОС, который в очередной свой приезд, глядя на мои прыжки небескорыстные, сказал, что Казахстан сейчас очень богатая страна, здесь очень много богатых людей и он сам беднее многих. “Так почему я должен поддерживать вас?” - спросил он.

- А с какой мотивировкой вам отказывали?
- У нас ведь очень сложно получить доступ к телу. С Соросом я могу разговаривать, с заместителем председателя правления крупного международного банка... А к нашим бизнесменам у меня нет дорожки. Я очень близко подошла к ЕРТЫСБАЕВУ в бытность его министром культуры, он даже стал отвечать на мои звонки. Однажды даже обещал мне встретиться. Но буквально на следующий день его сняли.

- А зачем нам вообще современное искусство? Может, и не надо его нам?
- А зачем нам Азиада? Чтобы повысить узнаваемость страны. С искусством то же самое.
Сейчас интересный этап, появляется много новых интересных ребят. Но я недавно встречалась с молодой кураторшей, и мне стало очень интересно, потому что она сказала, будто многие художники работают в стол. Мне безумно интересно посмотреть, что у них в столах. Помню, как в 85-м, после объявления гласности, все российские писатели повытаскивали свои рукописи из загашников. Сочинения о том, что раньше запрещали печатать: о ГУЛАГе, советской власти и так далее. У нас никто ничего не вытащил.

- Почему?
- Я не знаю. Именно поэтому жутко интересно посмотреть, что “в столах” у нашей молодежи. Даже предположить не могу, что там окажется.

- Допустим, у них там аллюзии на современный политический строй. С одной стороны, кто-то скажет, что это актуально. Другие будут сетовать на конъюнктурность - ведь это оборотная сторона насущности. Почему, например, все обвиняют традиционалистов в конформизме, когда они пишут портрет президента? Это ведь совершенно актуальная фигура.
- С тем, что НАЗАРБАЕВ реальная историческая фигура, спорить глупо. Его портрет на войлоке есть даже у Каната ИБРАГИМОВА.
Но меня в этом смысле поразил Николай ГАЕВ. Народный художник, со всеми регалиями. И вдруг на какой-то выставке (это было давно) он выставил портрет Назарбаева. А через полгода Гаев умер. Для меня большой вопрос, была ли это инерция или художник сделал работу искренне. Портрет получился хороший. Искренность наверняка нельзя отрицать, потому что люди разные бывают. У меня родственница в Казани откладывала деньги с пенсии и завещала все Коммунистической партии СССР.

- Есть такая истина, достаточно известная, что настоящее искусство рождается на кострах пожарищ и во время революций. И раньше ждать ничего не следует. А кому революции нужны? Никому. Все сыты и довольны. Или недовольны, но сыты все равно.
- Да, но человеку, который уже заработал себе на хлеб, некуда потом пойти, после того как он насытился. Совершенно некуда. Галерей практически нет. Музей закрыт. Театры... Я раньше была завзятой театралкой, а сейчас там неинтересно. Остались только народные гулянья.
Проблема в том, что все так называемые прорывные проекты не решаются по указке сверху, бюрократическим путем. Они - плод страсти, извините за пафос. В 90-е мы заседали “могучей кучкой” и могли спорить до 4 часов утра. У нас не было ни хлеба, ни денег, но были идеи, и был конфликт. Я верю в то, что художественные революции делаются такими маленькими группами людей. Я даже связываю преждевременные смерти Рустама ХАЛЬФИНА и Сережи МАСЛОВА с тем диким напряжением, что мы испытывали в то время. Нам удалось тогда преодолеть косность, стереотипность мышления и вывести современное казахстанское искусство на какой-то новый уровень. Мы делали революцию. Я до сих пор в это верю.
А сейчас все очень монотонно. Все чего-то ждут.

Тулеген БАЙТУКЕНОВ, Алматы, тел. 259-71-96, e-mail: tulegen@time.kz, фото Владимира ЗАИКИНА

Поделиться
Класснуть

Свежее